Стих экуменический чукотский.
На севере диком, стоит, как полено, на горке угрюмый буддист, И снится ему Моисей и суббота, и серый еврей под холмом. Ещё ему снится однако, всё время чукотский обкуренный чум. И в чуме народном в единстве с норвегом еврей пьёт хмельное саке Буддист одинокий, шныряя над тленом, всё ищет какой-нибудь чат Где вместе в евреем, норвегом и русским он будет всегда виноват. Католик сердитый, прижав Бенедикта к нетленному сердцу пыхтит И в скромной одежде монашки проходят блюдя не его целибат, Особенно часто он был украинцем и в унию часто впадал, И делал детей с очень голой буддисткой, открыто и честно, увы. И в чуме копчёном рождались детишки, уже в колоратках, ага, И экуменически нагло сливали над чумом весь курс (бу-га-га) ОПК. Особенно строго любил православный, он стар был и очень умён, Подрясник снимая, он путался часто и всё попадал не туда, Поэтому дети рождались с натугой, и сразу же шли в монастырь, А дикий норвег хохотал неприятно и тоже подрясник хотел, И в чуме народном он часто как Хунта, увы успевал до того, Вот дети арийцы и были, однако – скорее всего от него. Восточный не чукча любил что придётся и под руку что попадёт, Он строг был и носом горбат и в кудряшках и дома имел пулемёт, Ещё не всегда был уверен он в чукче и близко его не пускал, Какой-то, он, чукча, был не православный, и рожей не вышел вообще. Он путался в детях своих и еврея, и всем колоратки снимал, И чтобы вскормить переростков ораву, шавермой везде торговал. Вообще этот мир иногда потрясает – в нём просто всего до фига, Особенно нравятся негры в пустыне и в белых сибирских снегах. Они очень любят и пиво и водку, но сильно сереют потом, И мячик играть в баскетбол забывают, а женщин не могут вообще. Поэтому трезвыми будем нарочно, чтоб вдруг были негры в роду? А каждый кто пьёт, непременно с буддисткой окажется в том же аду.
|